Начало года – время не только подводить итоги завершившегося 12-месячного календарного цикла, но и думать о вызовах будущего. Однако, как признается главный архитектор Москвы Сергей Кузнецов, строить планы в отношении архитектуры несколько сложнее, чем в отношении новых гаджетов. В колонке, написанной для РИА Новости, он рассказал об архитектурной моде, сложностях рождения звездных имен и звездных проектов, а также о том, что в столице формируется собственный архитектурный стиль – эмоциональное техно.
О сложности выбора проекта года
Каждый год мне задают вопрос, какие проекты стали главными для меня в прошедшем году и каких объектов я жду в наступившем. Однако в архитектуре все чуть сложнее, чем с моделями телефонов, которые обновляются раз в 12 месяцев.
Например, мы в Москве активно работаем над проектами нового корпуса Института Склифосовского, суперколледжа в Коммунарке и реконструкции цирка на проспекте Вернадского. Без преувеличения могу сказать: это будут знаковые объекты, которые зададут новую планку для зданий в области социальной и культурной инфраструктуры. Однако они не появятся в 2025 году – в лучшем случае общество увидит картинки и концепции объектов.Процессы, в которые вовлечен современный архитектор, – как, впрочем, и любой архитектор во все времена существования этой профессии – идут очень долго. Разработка концепции, проектирование и реализация нового кампуса МГТУ имени Баумана заняли четыре года, и мы считаем, что это не просто быстро, а очень быстро.Именно поэтому, кстати, мне также тяжело отвечать на вопрос о новых «звездных» именах в российской архитектуре, хотя они, безусловно, появляются у нас.
«
Наработка «имени» в архитектурном сообществе – процесс эволюционный. Не бывает так, что человек проснулся и, как в шоу-бизнесе, в один час стал всемирно известным. Признание коллег приходит с опытом, с практикой работы в разных городах России и мира. Но сейчас есть тенденция выхода на московский рынок новых имен, и это не может не радовать: это драйвер к конкуренции на рынке и повышению качества архитектуры как следствие.
Российская архитектурная студия IND в Сингапуре в ноябре 2024 года выиграла одну из самых престижных международный наград – World Architecture Festival (WAF) в номинации «Лучший культурный проект будущего» с концепцией креативного кластера в Эр-Рияд. А в чикагской премии The International Architecture Awards, которую вручает музей архитектуры и дизайна «Атенеум», лауреатами в прошлом году стали сразу три российских компании – «Цимайло, Ляшенко и партнеры» с многоквартирным комплексом Opus, бюро Speech с новым зданием Третьяковской галереи и ADM Architects с небоскребом «Фили Tower».
Однако можно ли всех этих, безусловно, ярких и классных архитекторов отнести к открытиям 2024 года? Вряд ли – их мы в принципе знали и ценили и до этого. Но все равно ребята молодцы: они не просто нарастили свою известность, но и сумели получить международное признание в сложной внешнеполитической обстановке.
Между модой и вечной классикой
Архитектура с каждым годом становится все более и более конкурентной областью, а развитие искусственного интеллекта не только не «съедает» рабочие места архитекторов, а лишь повышает требования к их квалификации. Особенно это заметно в странах, стоящих в авангарде современного строительства – нефтяных монархиях вроде Саудовской Аравии, Катара и ОАЭ, а также в Китае. Мы наблюдаем в профессии и количественный рост, и качественный.
При этом архитектурная сфера живет между понятиями моды и классики. С одной стороны, если взять сильные проекты десяти и даже двадцатилетней давности, то вряд ли кто-то скажет: «Ой, ну это устарело». По-настоящему крутая архитектура оказывается в категории «вне времени», служит образцом и источником вдохновения для людей столетиями. Те же Кельнский и Шартрский соборы навсегда завоевали себе место в списке ярчайших представителей готического стиля архитектуры, стали «иконами» жанра.
С другой стороны, архитекторы чувствуют определенный запрос времени, видят публичное одобрение определенных решений своих коллег и конкурентов в уважаемых архитектурных изданиях и, естественно, хотят попадать своими проектами в то, что массово признается актуальным. Так что в архитектуре есть своя «мода», просто она немного более органическая, наверное, чем в одежде – ее вам не навязывают со всех экранов. Люди делают определенные вещи, потому что в культуре формируются образы, служащие вдохновением для архитекторов.
Однако из архитектурной моды можно и выйти. Дизайн первых башен «Москва-Сити» сильно «отдает» 1990-ми годами, потому что проект изначально очень долго реализовывался, и если бы сейчас кто-то принес на стол мэра Москвы аналогичную концепцию, то вряд ли бы получил одобрение такому «ретро», хотя в свое время стеклянные небоскребы были на пике повестки.
Москва стиля эмо-тек
Мы в Москве, работая с новыми проектами, всегда держим в голове, что столица в плане архитектуры всегда задает правила игры для остальных российских городов. Поэтому наши требования к качеству архитектурных решений становятся все выше и выше с каждым годом – скрывать это я не буду, да и не считаю необходимым. Массовый конвейер однотипных сооружений нам в Москве не нужен.
«
Более того, сейчас уже с уверенностью можно сказать, что в столице формируется свой собственный архитектурный стиль, который я назвал эмо-тек, или эмоциональное техно. В какой-то степени это название рифмуется с хай-теком и биотеком, но имеет и свои отличительные черты.
Здания в стиле эмо-тек, с одной стороны, построены с использованием современных материалов и с применением сложных конструктивных и инженерных решений, а с другой – они разговаривают с вами яркими, эмоциональными, насыщенными формами, которые не скрывают сложность инженерных решений, а, напротив, подчеркивают их.
«
Почему я говорю именно о рождении в Москве нового стиля? Потому что проекты, отличающиеся технически сложной, но одновременно драматичной и артистичной архитектурой, предлагают не одно и не два бюро, работающие в столице. В городе даже появились готовые образцы этого жанра: парк «Зарядье», новая Бауманка, дворец художественной гимнастики Ирины Винер-Усмановой в «Лужниках», кластер «Ломоносов» научно-технологической долины МГУ на Воробьевых горах, комплекс RED7 на Садовом кольце.
Безусловно, репрезентативным представителем стиля эмо-тек станет и жилой комплекс, который создадут в результате редевелопмента территории Бадаевского пивзавода. Ну а в будущем мы увидим новую плеяду шикарных объектов. Например, я очень жду финальных решений для первого участка «Сити-2» на месте района Камушки. Решения этого проекта однозначно будут ярче, интереснее и насыщеннее уже построенных башен «Москва-Сити», ведь архитектура эволюционирует и развивается год от года.
Много надежд у меня связано и с результатами конкурса на реконструкцию Большого Московского цирка на проспекте Вернадского. Это знаковый объект в знаковом месте со сложной общественной функцией, и главный челлендж для архитекторов – необходимость найти компромисс между потребностями будущих пользователей здания, творческим порывом и общественным мнением. Если в ходе архитектурного конкурса такой компромисс будет найден, мы получим в Москве новую локацию в списке архитектурных достопримечательностей города, ради которых в столицу все чаще и чаще приезжают не только из других российских городов, но даже из других стран.
